герценка гомель герцена библиотека сеть публичных библиотек гомеля горбибл ггцбс официальный сайт ламинирование распечатка на советской

Версия для слабовидящих


Коллекция историй о наших дедах и прадедах, участниках Великой Отечественной войны, собранная в рамках конкурса «Мой род – моя гордость!» (номинация «Написание семейной истории на тему “Военные страницы моей родословной”»).



2 место. Дороги войны

Автор: Калинина Валентина Васильевна, жена

Калинин Александр Петрович

Когда началась война с Германией, мне шел 20 год. Родился я 6-го августа 1921 года в крестьянской семье, в Забайкалье, в селе Ключи Нерчинского района Читинской области.

Из босоногого детства помнится рыбалка, ловля в реке Шилке пескарей и гольянов, пастьба скота, ночное с печеной картошкой, заимка и сенокос. А потом с 10 лет работа наравне с взрослыми в лесу на подсочке и сборке живицы (сосновая смола). Семилетнюю школу, в селе Устюг я закончил с отличием. Мне, единственному из всей школы, в том, 1937 году выдали похвальную грамоту, которая дала возможность без экзаменов поступить в Красноярское педучилище.

В училище мы изучали военное дело, простейшие виды огнестрельного оружия, устройство и пользование гранатами. Особенно много внимания уделялось стрельбе из мелкокалиберной винтовки и пистолета. Все мы были учащимися Осоавиахима. Сдавали нормы на значки «Ворошиловский стрелок», «ПВХО» и т. д. делали большие лыжные пробеги, переходы.

Семья

Семья

С 3-его курса педучилища по приказу Наркомпроса, в связи с недостатком учителей в деревнях, нас послали работать в школы.

В 1940 году в октябре месяце мы, имеющие среднее образование были призваны в Красную Армию райвоенкоматом Красноярского края. Интересно, что пятеро из нас попали в одну военную часть. Дисциплина была строжайшая. Зима на Дальнем Востоке суровая, но занятия кроме политучебы проходили на открытом воздухе.

В это время наркомом обороны был назначен Маршал Тимошенко. Он ввел пониженную норму хлеба и мяса, и новый порядок внутри части – не ходить, а бегать, бегать. Ходьба шагом разрешалась только в строю. Это закаляло, но очень изнуряло бойцов, тем более питались они не досыта.

Во второй половине апреля 1941 года часть личного состава нашего полка была погружена в железнодорожные вагоны и отправлена на Запад. Мы прибыли 5-го мая в город Сколе Дрогобыченской области (Западная Украина) и влились в 79 ГАП (гаубичный артполк). Я был во взводе конной разведки, конным разведчиком.

Страна тогда переживала напряженное тяжелое время. Было известно, что война с фашистской Германией неизбежна, все готовились к войне. Поэтому, когда в роковое утро на рассвете была объявлена тревога, теперь уже настоящая, то многие отнеслись к ней, как к обычной учебной, обулись кое как, не взяли все, что положено, а многие офицеры прибежали без карт, планшетов, оружия, наспех одев гимнастерки на голое тело, без шинелей, без плащ-палаток.

Наградной лист

Награды

Эта тревога запомнилась мне не только тем, что она была действительно боевая, а тем, что к обычной солдатской суете и беготне присоединились крик, плач женщин и детей семей командиров, убитых немецкими лазутчиками, диверсантами на квартирах. В это время за 10-15 минут до того как мы узнали, что война началась, немцы сумели заполнить приграничные районы своими шпионами и наводчиками. Они знали наши военные части, нашу боевую мощь и личный офицерский состав. Их руками взрывались склады боеприпасов, мосты. Они убивали и уводили на пытки отдельных солдат, снимали с постов зазевавшихся часовых. Но особую активность диверсанты проявили после 4-х часов утра 22 июня 1941 года. Поднимали с постели офицеров обычно для вручения «лично в руки» срочной депеши и стреляли в них. А некоторые более осторожные, стремились вручить депешу через форточку и бросали гранату.

Так с первых минут войны многие подразделения и отделы полка, дивизионов, батареи остались без своих опытных командиров. Вместо убитых коварным путем командиров были назначены молодые, неопытные в новой должности офицеры.

В ночь объявления войны я был дневальным по батарее. Как при учебной боевой тревоге дневальный оставался в помещении батареи. Горели казармы, склады. Через несколько часов мы заняли огневую позицию непосредственно на границе и вступили в бой. Бойцы кидали гранаты, вели прицельный огонь из винтовок. В это время мы, разведчики, пробирались на передовые рубежи нашей пехоты /а то и дальше, ближе к немецким позициям/ и вели корректировку боя.

К границе были подтянуты все тылы, санчасти, склады. Помнится бытовавшие в те времена выражения: «Ответим тройным ударом на удар поджигателей войны», «Мы будем бить врага на его территории». Но пока этого не получилось, советские войска вынуждены были отступать, отступать без особых боев, в боевом порядке. Немец не пошел на нас в лоб, а обошел нас с флангов, пытаясь окружить. Решающий бой был дан где-то в районе небольшой деревни не то Седлец, не то Сельцы. Наш полк ночью занял огневую позицию на склоне горы среди высокого бурьяна и редких деревьев. Быстро вырыли окопы полного профиля для орудий, снарядов. Лошади с передками были отведены в укрытие.

Внизу было поле с рожью, среди степных хлебов проходила проселочная дорога. Утром по ней на полном ходу проходил с определенными интервалами немецкие крытые машины с пехотой. Остановившись на 2-3 секунды, они выбрасывали из кузова солдат, которые быстро рассыпались во ржи, машины все быстро исчезали. Солдаты не успевали прицеливаться и вели беглый огонь. Фашисты быстро сняли нашу пехоту, находившуюся в небольших окопах впереди артиллерии, и приближались к батарее. Мы находились в передовом окопе, наблюдали и вели корректировку стрельбы. Вдруг, из ржи прямо перед нами в шагах пятидесяти появилась группа немцев. Шли, не пригибаясь, широкими шагами, пьяные. Воротники кителей были расстегнуты, рукава засучены. Лица и шеи потные, какие-то брезгливо жирно-сальные. Впереди себя держали короткие автоматы и почти беспрерывно стреляли не прицеливаясь. Некоторые из нас впервые так близко видели фашистов. Один из связистов не выдержал, выскочил из окопа и побежал к батарее. Другой связист крикнул: «Назад». Схватил винтовку и выстрелил в труса, но не попал, так как начальник разведки лейтенант /не помню фамилии/ резким ударом отбил винтовку, и приказал солдату вернутся. Этот эпизод произошел за две три секунды. А немцы тем временим, приближались. Автоматов у нас не было, только винтовки и немного гранат, открыли огонь. Три немца упали, остальные остановились и что-то крича, залегли. Мы были в более выгодном положении, в окопе, а они на открытом месте. Фашисты стали приближаться, стреляя и кидая гранаты. Красноармейцы тоже стали кидать гранаты и вели прицельный огонь и это помогло. Немцы не выдержали и стали отползать, а мы отошли поближе к батарее. Батарея уже отбила атаку врага прямой наводкой, картечью. Здесь же около гаубиц были остатки нашей пехоты. Так было отбито две атаки. Но вот вступила в действие вражеская артиллерия. Она засекла расположение наших батарей и засыпала градом снарядов, беглым огнём. Положение становилось очень серьёзным, нужно было скорее менять позиции. Огонь орудий немцев накрыл беглым огнём нашу батарею. Большинство воинов было убито или ранено. Трудно представить более кошмарную картину чем то кровавое месиво кусков тела людей и лошадей, земли перемешанной с кровью, крик людей и рёв животных, заглушающий грохот от разрывов снарядов и мин. Подобная участь постигла и другие батареи полка. Из всего 79-го гаубичного полка была вывезена целой со снарядами всего одна гаубица. Этот первый крупный бой для многих оказался последним.

В бою, была убита моя лошадь, а я ранен в правую ногу навылет. Ползу на четвереньках по траве, вдруг рядом прозвучал пистолетный выстрел, а потом окрик и русская брань. Очнувшись после падения, я наспех перетянул ногу, снял с лошади уздечку, седло, взяв саблю и винтовку, пополз к своим, водрузив седло себе на спину / нас учили, если убьёт лошадь, сбереги амуницию, поймай себе другую и в строй/. Я подполз поближе, увидел, что это командир отделения разведки, не поняв, что это за зверь ползет, стрелял в меня, но попал в луку седла, которое было у меня на спине. Наконец поняв «кто» ползет, выругал за наивность, отобрал и отбросил седло и уздечку, перевязал мне ногу. Поймал другую лошадь, седока которой убили, посадил меня на нее и скомандовал: «Дуй на восток!». Это спасло мне жизнь, т. к. через несколько минут позицию заняли немцы, которые раненых расстреливали в упор из автоматов.

К вечеру за рекой в небольшом леске собрались остатки нашего полка – 22 человека, в основном офицеры, в том числе командир полка и дивизиона. Наша группа двинулась на восток через деревню, где находились немцы, о чем донесли разведчики, но фашистов мы не обнаружили, они уже куда-то ушли.

Горький путь отступления был чрезвычайно трудным по многим причинам. Паникой были охвачены подавляющее большинство остатков раздробленных частей, больших и малых групп, одиночек. Брели на Восток. Брёл и я… Лошадь мою украли. С раненой разбухшей ногой, обутой в противоипритный чулок (в ране завелись черви), я прошел около тысячи километров от западной границы до города Вознесенска Николаевской области, где попал в регулярную военную часть - 17 отдельный зенитный артиллерийский дивизион арт. резерва Главного командования. Он охранял стратегический военный объект – мост через реку Южный Буг. Фашистские стервятники налетали на мост с целью его уничтожения и днем и ночью. Велика была наша радость, когда ночью мы сбили «Хенкель Х-III». Это был первый сбитый нами самолет.

Дивизион был молодой, недавно сформированный, набирался мужества и опыта. Однажды он был брошен против большого количества немецких танков. Несколько танковых атак было отбито! На этом важном участке, где оборону держали наш дивизион, немцы не могли пройти дальше. Тогда фашисты бросили на нас около 25 пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Первый же самолет, пикирующий на нас был прошит насквозь 37 мм батареей, прицел был взят, верно. А за этим самолетом по той же трассе начали пикировать еще три самолета. И все они были сбиты, не успев даже сбросить бомбы, которые так и не взорвались, не выпав из бомболюков, разнеся самолеты на мелкие куски. Некоторые самолеты изменили курс, и без глубокого пикирования сбрасывали бомбы куда попало, и уходили восвояси.

Было сбито еще два самолета. Правда досталась и нам: было разбито две пушки, несколько человек было ранено и убито. А потом опять танковая атака вторая, третья. И все они были отбиты.

Летом 1942 года наша военная часть вместе с другими подразделениями юго-западного фронта и потом южного фронта вынуждены были отступать с тяжелыми боями и большими потерями с обеих сторон.

Господство в воздухе у немцев было подавляющим. Самолеты фашистов буквально вдавливали нас в землю, но мы выстояли, а потом пошли в наступление. Вышли на Кубань.

К осени 1943 года готовилось наступление на Крым. Мне пришлось участвовать в десантной операции в Эльтигене /19 км южнее Керчи/. Развитие десантной операции не получилось. Мы оказались в котле. Немцы методично уничтожали нас, не жалея ни бомб, ни снарядов. Наш десант был обречен. Из 10 тысяч осталось 1811 человек. Голодные, изнуренные, озверевшие мы, через болото, сняв немецкое охранение, зашли с тыла на Керчь, на гору Митридат, и взяли часть города. В этом бою я был тяжело ранен и чудом меня вывезли через переправу на Тамань, а там и в госпиталь ст. Георгиевскую Ставропольского края. Там я подлечился и весной (в апреле) 1944 года в составе войск отд. Приморской Армии участвовал еще раз в десантной операции, в освобождении Керчи и в освобождении Крыма. Около Бахчисарая еще раз был ранен, лежал в санчасти в Бахчисарайском дворце.

А потом бои за освобождение Белоруссии, Польши, Горящая Познань, до основания разрушенная Варшава, Германия. Там были ожесточенные бои, враг сопротивлялся с бешеным отчаянием, чувствуя приближающий конец. Бои за Штраусберг, Штральзунд, Кюстрин тоже были очень тяжелыми. А потом штурм и взятие главного логова фашизма – Берлина. Или как написано в моем наградном удостоверении «За участие в героическом штурме и взятие Берлина».

После войны служил в Германии. Кроме основной своей должности начальника разведки исполнял обязанности переводчика. После демобилизации участвовал в восстановлении города Курска.

Летом 1947 года по призыву партии участвовал на заготовках леса в Брянских и Горьковских лесах. Наш труд был отмечен почетными грамотами Курского облисполкома. Закончил экономический факультет университета и аспирантуру. А затем до пенсии работал в сфере строительства в Якутии, на Крайнем Севере, в Калинковичах и в Гомеле.